С приходом миллениалов в России произошел поколенческий перелом
// www.e-vid.ru
...Само осознание трудностей возникло за несколько лет до этого. Во-первых, я преподаю каждый семестр, преподаю уже десятилетиями. Каждый год приходят новые студенты, поэтому мне есть, с чем сравнивать. Во-вторых, уже почти 15 лет я руковожу исследовательской лабораторией, где половина сотрудников — студенты и аспиранты, каждый год мы рекрутируем новых. Тоже есть возможность сравнить.
И вот, в какой-то момент я почувствовал, что не понимаю, чего хотят эти студенты — и профессионально, и по жизни. Человек увлеченно рассказывает, чем он занимается, я спрашиваю: «А что будет через три или пять лет?» И тут — полный ступор. Через некоторое время выяснил, что студенты не знают, что будет с ними через год, вполне искренне. Не потому, что они не думают об этом, а просто не знают.
Это проявлялось и в реальных поступках. У нас очень сильные, умные студенты. Они занимаются наукой, выбирают какую-нибудь классную тему, все кипит, но вскоре появляются какие-то сомнения в глазах, человек закисает, работа не доделывается. Еще через какое-то время человек просто исчезает, растворяется. При этом не переходит в соседнюю лабораторию, а вообще меняет свои занятия. Молодые люди не могут определиться, постоянно сомневаются — верный ли они сделали выбор.
Эта ситуация была для меня новой. Раньше мы отбирали лучших и готовили из них наших коллег. Сейчас так не выходит. Мы по-прежнему отбираем лучших, а то, что дальше происходит, совершенно не можем контролировать. В какой-то момент я выступил перед старшими коллегами и сказал: «Слушайте, времена изменились, мы должны по-другому теперь к этому относиться. Они будут все время уходить. И нужно воспринимать это спокойно».
Были, конечно, и личные причины. Мой сын — миллениал, он очень хороший парень, но абсолютно другой. Например, он практически не пьет. Мы в молодые годы вели себя совершенно иначе, студенческая жизнь у нас была другой.
— Кстати, о студенчестве. В книжке вы пишете о том, что сейчас все меньше потребность в высшем образовании. Почему так?
— Некоторое время назад это стало микрошоком. Еще лет пять назад мы не думали над этим вопросом. 75–90% опрошенных говорили, что высшее образование — это must have. Мы думали, что тренд на высшее образование станет всеобщим.
Вдруг пару лет назад появляются результаты опроса ВЦИОМ, которые я включил в книгу, потому что они меня задели. Там задавался вопрос: способствует ли высшее образование профессиональной карьере и достижению жизненных целей. Выяснилось, что среди миллениалов доля людей, которые верят в это, упала, причем сильно — больше, чем на 20%. Ценность формального образования в глазах молодежи начала снижаться.
У этого, думаю, есть несколько причин. Первая причина не связана с образованием как таковым, потому что предыдущий «замер» делали после длинного периода экономического роста, когда все было очень хорошо. А потом случились первый кризис и длинная рецессия, длящаяся до сих пор. И, конечно, возникла более трезвая или даже пессимистическая оценка перспектив на рынке труда. Высшее образование просто не сможет помочь, если экономическая ситуация ухудшается в целом.
Но есть вещи, связанные и с самим образованием. Возникла куча альтернативных источников: Coursera, Национальная платформа открытого образования и так далее. Набрал онлайн-курсов — и учись сколько хочешь. Ситуация стала более конкурентной. Вдобавок, университеты начали отставать от жизни. Сфера образования вообще инерционна.
Исполнилось 40 лет с момента начала моего систематического преподавания. Я себя прекрасно в этой роли чувствую, но вижу, что времена изменились. Возникли совсем другие восприятия и требования.
Что изменилось фундаментально? В первую очередь в социальных и гуманитарных науках мы воспитывались как книжные люди. Нас научили целенаправленно получать знания, «прорубаясь» через сложные и длинные тексты. Это специальный навык, который мы несем через всю свою жизнь. Когда ты преодолеваешь сопротивление материала, ты что-то осваиваешь в них, из этого некоторую часть запоминаешь и что-то укладывается в голове, формируя твой культурный багаж. И вдруг выясняется, что ничего этого не нужно.
У молодых нет навыка чтения длинных текстов. А если они их читают, то воспринимают как-то иначе. Почти никто не занимается преодолением, потому что каждый раз возникает проклятый вопрос: а зачем это нужно?
Мы, старшие, все продолжаем удивляться — как же они не знают элементарных вещей? Мы осваивали и накапливали знания, а они получают готовую информацию. Причем требуют информацию нарезанную, упакованную и еще желательно с четким объяснением, зачем она нужна. Понятно, что академиков старшего поколения это искренне бесит.
Сейчас молодым поколениям говорят: вы лучшие, самые классные, этот мир — ваш. Это порождает завышенные ожидания. Тем более, что 2000-е годы были очень благополучными, доходы росли, у родителей все нормально… У тебя появляется выбор, множество новых возможностей, которых не было у старших, и жизнь вроде как удалась.
Другая вещь — плотный контроль за детьми, которого раньше не было. Мы гуляли целыми днями во дворах без надзора родителей. Я еще не учился в школе, а меня уже отпускали одного в поездку из одного города в другой. Сейчас это невозможно представить. Уже применительно к моему сыну этого не было ни разу, и этот случай не исключительный, а, наоборот, типичный. Когда ребенок все-таки отрывается от родителей, жизнь оказывается немного жестче, чем предсказывалось.
И еще одно важное обстоятельство. Именно в наше время — по историческим меркам совсем недавно — появились социальные медиа. Это шабаш всеобщего счастья, где каждый себя презентует в наилучшем виде: я прекрасный, умный, много путешествую, вкусно ем, вот снимки, видео и так далее. Что у человека на самом деле в жизни творится — можно только догадываться. Но на поверхности ты видишь, как у всех все хорошо. А еще появляется культ celebrity, которые вообще в полном блеске. И ты начинаешь на это ориентироваться, на эти благополучные образцы, волей-неволей.
Перфекционизм в новом смысле — это не делать все тщательно и точно до мелочей, а ставить неоправданно завышенные, нереалистичные цели и ориентиры. Из-за этого начинаются фрустрации и неудовлетворенность собой, которая влечет неудовлетворенность другими.
Потом изменились отношения с родителями, и в лучшую сторону. Мне говорят: «Тут конфликт поколений, еще Иван Сергеевич Тургенев об этом писал…» Нет. Вот мы действительно конфликтовали с родителями, а вы, молодые, нет. Нам пытались что-то навязать, как жить надо, разумеется, из добрых побуждений. Мать у меня переживала, что я, такой умный и талантливый, вдруг сойду с верного пути, а меня это раздражало. Сейчас ничего этого нет или намного меньше.
Это не только мои наблюдения. Разговариваешь с людьми, с родителями и спрашиваешь их: «Скажите, в наше время, в моем поколении, кто-нибудь ездил отдыхать вместе с родителями?» Ответ: «Это даже в голову не приходило». Это было просто невозможно, а сейчас это норма. Отношения-то хорошие, почему не поехать вместе.
Но это не значит, что поколения хорошо понимают друг друга, просто они живут параллельными жизнями. Это не конфликт. Конфликт — значит, что вы на одной волне, просто волны противоположные и все время сталкиваются с шумом и треском.
А теперь другая ситуация. У молодых есть отчетливое понимание личного суверенитета, осознание собственных прав и необходимости отстаивать их. Это, на самом деле, тоже политика, только политика немножко другая. Так что, я думаю, скоро изменится само понимание политики, она не будет жестко привязана к идеологиям и партиям.
Испытывает кризис не партия «Единая Россия», а партийная система в целом. В США ведь тоже падает аффилиация с основными партиями. При этом политика не уходит, политические движения остаются, просто они принимают другую форму. Идут от гражданского самосознания, проявляются в добровольческих и волонтерских движениях. Все, например, были удивлены выступлениями студентов МГУ против фан-зоны на Чемпионате мира по футболу. А это была политическая реакция, потому что это организованное коллективное движение по поводу защиты собственных границ. Это не голосование против власти и не борьба за власть, а защита собственных прав.