С соседнего полуразвалившегося хутора к нам ползет бомжеватого вида старый тощий чупакаброн. Сосед карахо. Визиты его не вызывают у нас буйной радости. Понятно, что ему скучно палить целыми днями костер со смрадным дымом (жжет, что ли, кого-то свежепойманного?) и хочется потрепаться со плотниками из города. Но у него утрачены навыки связного повествования, и речь представляет собой набор обрывков фраз; понять его невозможно.
Чупакаброн тащит в руках кулёк с подозрительного вида грибочками: вроде светло-коричневые шляпы, как у сыроегов, но на кривой тонкой черной ножке.
Вот... эта... растет у меня за сартиром.
Нафига ты сюда это гåвно приволок? спрашиваем.
Эта... ну... ы... буду жарить.
Какое "жарить"? вопрошаем. Эту дрянь разве что лизать, ползая на четвереньках. Сейчас как раз сезон. Вся эстонская природа сразу лиловой сделается, и это как минимум.
Ну... гыгы... грибы... их можно есть.
Ты дождешься, что
они тебя съедят, как в сартир пойдешь. Уволокут в лес - домой не приходи.
Эта... а чо... и мухоморы можно есть ... надо только их в воде... радостно отверзает щербатую пасть чупакаброн.
Да уж по тебе заметно! грит ПэЖэ. Пожиратель мухоморный блин.
Ы... нну... на́ тебе, откуси! протягивает мне старец грибочек грязной рукой с обгрызанными ногтями.
А может, на молотках подеремся? воодушевляется ПэЖэ.
Сейчас я тебя взад к тебе на хутор сдую вместе с твоими грибочками, говорю я, втыкая свежий аккумулятор в ветродуйку.
А... ну, вы эта... ладно... до завтра, грит грибожор и ускоряется в сторону своего хурибана.
Надо было грибы у него сфоткать и хоть жене показать, на опознание