ED>> Вроде же давно пришли к мнению, что косить под чужака менее рискованно.Fakir> Это не просто менее рискованно - это более выгодно
Fakir> Даром что ли куча авантюристов по Европам в разные времена именно что старательно пытались косить под чужеземцев, хотя по природе были именно что местным быдлом?
Fakir> Особенности и знание тонкостей веры? Главное - не обострять, не показывать, что ты клал на неё с прибором, ни в коем случае не конфликтовать с представителями церкви - как минимум, поначалу; т.е. если и конфликтовать - то потом, если на стороне какой-нибудь светской власти, если та сильная. Fakir> Да не проблема вообще в области действия любой прозелитической религии! Fakir> Идеальный вариант - выставить себя хоть и язычником, но восхитившимся верой местной и желающим обратиться. И телемаркет!
Cочинений, подобных путешествиям Мандевиля, появилось множество. Еще при его жизни пользовалась успехом «Книга познания» безвестного кастильского монаха о его неслыханном походе по земному кругу. Считали подлинной и зачитывались «Книгой Дзено» — о путешествии венецианцев к берегам Америки за сто лет до Колумба. Книга эта также оказалась фальсификацией, столь же изощренной, сколь и бессовестной, составленной, как теперь ясно, на основе различных источников. Позже вышли «Воспоминания Гауденцио ди Лукка», будто бы открывшего неизвестную землю в африканской пустыне Меццоранию (на самом же деле они принадлежали перу англичанина С. Берингтона), и многие другие фантазии. В том числе и измышления
Джорджа Псалманазара — авантюриста и мистификатора, якобы уроженца Формозы, прибывшего в Англию и выдававшего себя за японца.Впоследствии выяснилось, что этот «японец» служил кашеваром в войсках герцога Мекленбургского. Здесь, в немецких землях, его встретил священник одного из шотландских полков Уильям Инес. Они быстро поняли друг друга и задумали крупное мошенничество. Священник привез «японца» в Лондон, уверяя, что ему удалось обратить в истинную веру уроженца далекой Формозы.
Святой отец мечтал прославиться, и бывший кашевар, прикинувшийся «язычником с неведомого острова», как никто, мог способствовать этому (ведь о Формозе тогда толком никто ничего не знал).
«Новообращенный» стал рьяным поборником истинной веры, без устали восхвалял англиканскую церковь и ее главу — короля.
Капеллан Инес и без того быстро шел в гору, а тут он еще объявил, что поручает своему подопечному перевести на формозский язык катехизис, чтобы затем обратить в христианство весь остров. «Японцу» ничего не оставалось, как сочинить «формозский язык». И он создал его!
Обманщик выдумал алфавит и грамматику. Причем, пользуясь доверчивостью современников и отсутствием у них знаний о далеких, неведомых землях, он довольно нахально «изобрел» буквы, удивительно схожие с греческими. Когда ему указали на это, мошенник не моргнув глазом пояснил, что на его острове распространен древнегреческий язык, которому учат детей в школах.
Надо отдать должное Псалманазару: грамматика, которую он сочинил, была весьма логична и довольно проста. Все живые существа были мужского и женского рода, неживые — среднего. Имелось единственное и множественное число. Писали справа налево. Хитроумный автор выдумал и словарный фонд «родного» языка.
Всего несколько недель ушло на создание этого искусственного языка, видимо, первого в мире, если не считать алфавита утопийцев, придуманного Т. Мором.
Теперь можно было браться за «перевод». За катехизисом последовал перевод молитвенника.
Лондонский архиепископ был в восторге и уже видел себя повелителем душ крещенных островитян.
Обнаглевший авантюрист после первого успеха, действуя и дальше с той же откровенной наглостью, решил написать историю «родного острова». В 1704 году вышло его «Историческое и географическое описание Формозы».
Подробно и обстоятельно он рассказывал об острове и его обитателях, описывал одежду, быт и нравы, религию язычников-островитян, среди которых бытуют варварские обычаи.
Поражая наивных англичан, Псалманазар описывал обряд ежегодного приношения в жертву ни больше ни меньше, как восемнадцати тысяч детей. Их сердца, вырванные из груди, сжигали перед алтарем на гигантской жаровне.
Маловерам автор предоставлял возможность увидеть и храм, изображенный на рисунке, и алтарь перед ним, и жаровню. Вообще в защите своих «откровений» авантюрист проявлял удивительную изобретательность, нередко апеллируя при этом и к старинным картам.